Катынь. Кто убил?

Далее по поводу действующего пионерского лагеря на месте расстрелов:

Смоленская областная промстрахкасса в своей справке за № 95 от 5 января 1944 года удостоверяет, что район Козьих Гор и прилегающей к нему местности «являлся местом организации пионерских лагерей принадлежавших системе промстрахкассы по Смоленской области». ( Установлено комиссией Бурденко)

Ученик ремесленного училища связи Устинов Е. Ф. показал: «Перед войной в Катынском лесу... находился пионерский лагерь Облпромкассы, и я был в этом пионерском лагере до 20 июня 1941 года... Я хорошо помню, что до прихода немцев никаких ограждений в этом районе не было и всем доступ в лес и в то место, где впоследствии немцами демонстрировались раскопки, был совершенно свободный».

 

Пресс-релиз о пикетировании телецентра «Останкино»
13 апреля 2006 г.​

13 апреля 1943 года в 9 часов 15 минут берлинское радио сообщило об обнаружении немецкими оккупационными властями массовых захоронений расстрелянных польских офицеров в Катынском лесу под Смоленском.

С тех пор во всем мире дата 13 апреля считается «Днем Катыни».

13 апреля 1990 года по указанию государственного изменника М.Горбачева было опубликовано демонстративно приуроченное к этой дате официальное «Заявление ТАСС о катынской трагедии», предательски и бездоказательно возложившее ответственность за Катынский расстрел на Советский Союз. В тот же день Горбачев передал президенту Польши В.Ярузельскому две коробки с ксерокопиями второстепенных документов Катынского дела (списков на отправку польских граждан из трех лагерей НКВД СССР для военнопленных), якобы, подтверждающих, по его мнению, вину Советского Союза в их бессудном расстреле.

В настоящее время в Российской Федерации группой российских граждан при поддержке ряда депутатов Государственной Думы ФС РФ в рамках международного проекта «Правда о Катыни» проводится независимое расследование истинных обстоятельств Катынского дела.

Для информирования общественности о современном состоянии Катынского дела, участники проекта «Правда о Катыни» совместно с бойцами Армии Воли Народа 13 апреля 2006 года с 18.00 до 20.00 проводят в Москве пикетирование телецентра «Останкино».

Главной целью данной мирной акции является публичное выдвижение требования о необходимости гласного, объективного и всестороннего рассмотрения обстоятельств Катынского дела в законном порядке в авторитетном российском или международном суде.

Другими целями акции являются привлечение внимания российских и зарубежных средств массовой информации к фактам продолжающейся по сей день в России и других странах мира многолетней циничной фальсификации Катынского дела, и доведение до сведения СМИ данных о результатах независимого расследования истинных обстоятельств Катынского дела.

За последний месяц московские власти уже четырежды незаконно запрещали проведения этого публичного мероприятия у здания Главной военной прокуратуры, поэтому пикетирование телецентра «Останкино» проводится также с целью организации противодействия наглым попыткам московских властей противозаконно ограничить конституционное право граждан Российской Федерации на проведение в Москве демонстраций, митингов и пикетирований.


ОРГКОМИТЕТ.
www.katyn.ru
e-mail: info@katyn.ru
________________________________________________________________

Префектура СВАО согласовала участникам проекта "Правда о Катыни" пикетирование телецентра "Останкино" 13 апреля 2006 г. ​

МОСКВА. 12 апреля. ИНТЕРНЕТ-САЙТ "ПРАВДА О КАТЫНИ".

11 апреля 2006 года префект Северо-Восточного административного округа Москвы Ирина Рабер своим письмом №3196/1 согласовала проведение участниками международного проекта “Правда о Катыни” 13 апреля 2006 г. с 18.00 до 20.00 пикетирования телецентра “Останкино” .

Согласованная цель пикетирования – публичное выдвижение требования о гласном, объективном и всестороннем рассмотрении в законном порядке в авторитетном суде материалов расследования Главной военной прокуратурой Российской Федерации уголовного дела №159 (так называемого “Катынского” дела). Согласованное место пикета – в 50 метрах от здания АСК-3 телецентра по адресу: ул. Академика Королева, д.19, согласованное количество пикетчиков – до 100 человек.

Подробности - http://katyn.ru/index.php?go=News&in=view&id=50

 

Уважаемый Сталкер!

Уничтожение пленных в ряде случаев обусловлено экстремальными ситуациями: в тылу врага, в окружении... И когда их просто негде содержать, некому охранять.
Законно ли это - не знаю. Скорее всего на этот счет должны быть хотя бы ведомственные инструкции в виде приказов.

Содержание пленных, да еще в большом количестве - это ведь непростое дело.
Нужны помещения (как для пленных, так и для их охраны и другого персонала, хозяйственные постройки), особым образом оборудованная территория, медсанчасть, кухня, прачечная, баня... Много, чего надо. А харчи?
Да и народу много надо для обслуживания...
В середине 80-х мне довелось побывать в одной подмосковной колонии для н/летних. Не буду раскрывать подробности, но численность служащих и работающих в колонии примерно равнялась количеству заключенных.
Конечно, в лагере для военнопленных охраны и обслуги поменьше, пусть даже 1/5 или 1/10, но все-таки...
Короче говоря, пленные - это определенного рода обуза. Дай Бог, чтобы они себе на пропитание заработали и оправдали свое содержание.

Пленных в лагерях НКВД и после войны убивали, но только по приговору суда.
Так, 28 февраля 1953 г. был казнен бывший командир 3-й танковой дивизии СС Хельмут Беккер, осужденный за саботаж строительных работ.
В принципе это правильно, пленные должны нести ответственость за свои проделки в соответствии с законом.

Что же касается репрессий сталинского режима, после ''перестройки'' 1985 г. как из рога изобилия посыпались публикациий с самыми невероятными ЦИФРАМИ. Хотя есть ДОКУМЕНТЫ с реальными цифрами.
Т.е. писаки исходили из такой посылки: ''Хоть нет доказательств, но вполне могло быть''.
Наверное такие же методы до сих пор применяются и в оценке событий в Катыни - МОГЛО БЫТЬ.

Здесь, на мой взгляд, самое главное - установить ВРЕМЯ наступления смерти обнаруженных трупов. И уже затем все остальное.
Для этого необходимо тщательным образом исследовать материалы осмотров мест обнаружения трупов, самих трупов, и конечно - заключения медиков, производивших исследования трупов.
Также имеют немаловажное значение показания очевидцев и других свидетелей.

Только здесь есть одно большое НО... Там, где начинается политика, заканчивается истина.
Если бы все это проводилось в рамках обычного уголовного дела...
А тут все может оказаться схоластикой - это когда ''доказательства'' подгоняются под заранее заказанный результат, ''притягиваются за уши''.
Ведь было же ''расследование'' инцидента в Гляйвице в 1939 г., которое проводили Артур Небе и Генрих Мюллер, и результаты этого ''расследования'' известны: поляки напали на немецкую радиостанцию...
Также может обстоять дело и с катынским случаем.
Насколько достоверны документы, в которых зафиксирована необходимая информация? Можно ли их считать бесспорными доказательствами?

Как там было на самом деле? Я слишком МАЛ для того, чтобы делать выводы. А тут еще и политика подмешана.

 

Уважаемый Sturmfuhrer!

В Вашем сообшении № 74 приведена интересная информация.
Но вот есть ли информация о проведении экспертизы приведеных Вами документов? Это же ежику понятно, что экспертиза тут просто необходима! ТКИД (технико-криминалистическое исследование документов), а может и почерковедческая (пометки, подписи).

Также прохождение документов вполне можно проследить по канцеляриям и секретариатам... Они же регистрируются в книгах учета!

При желании все можно! Только надо ли это ИМ?
Поэтому можно до скончания века спорить, ни хрена не проверяя доказательства на их достоверность и допустимость.

 

Серг, возможно еще немного прольет свет на эту проблему вот эта статья:


Беседа представителей проекта "Правда о Катыни" с сотрудниками ГВП РФ, курирующими Катынское дело
Четверг, 30 Март 2006


МОСКВА. 30 марта. Интернет-сайт "ПРАВДА О КАТЫНИ".


30 марта 2006 г. в Главной военной прокуратуре Российской Федерации состоялась беседа координатора международного проекта “Правда о Катыни” Сергея Стрыгина и участника проекта Владислава Шведа с начальником Управления надзора за исполнением законов о федеральной безопасности генералом-майором юстиции Валерием Кондратовым и руководителем следственной бригады ГВП по “Катынскому” уголовному делу №159 полковником юстиции Сергеем Шаламаевым.

Беседа продолжалась около полутора часов, с 14.15 до 15.45, и носила деловой, уважительный и конструктивный характер. Целью беседы являлось взаимное выяснение позиций сотрудников Главной военной прокуратуры РФ и участников международного проекта “Правда о Катыни” в отношении итогов завершенного российского расследования уголовного дела ГВП №159 и перспектив дальнейшего развития политико-правовой ситуации вокруг Катынского дела.

Из-за ограниченности во времени (генералу Кондратову необходимо было вылетать в служебную командировку) стороны сосредоточились на обсуждении лишь наиболее значимых юридических и внешнеполитических проблем, связанных с Катынью, и не стали углубляться в выяснение и уточнение конкретных деталей уголовного дела №159, а также обсуждать множество мелких фактов, выявленных в ходе независимого расследования истинных обстоятельств Катынского дела.

Для более подробного ознакомления с результатами независимого расследования и создания основы для налаживания в ближайшем будущем эффективного сотрудничества между Главной военной прокуратурой РФ и участниками международного проекта “Правда о Катыни”, Валерий Кондратов попросил координатора проекта Сергея Стрыгина изложить в письменной форме выявленные в результате независимого расследования факты, разъяснить современную позицию участников проекта по Катынскому делу, а также сформулировать вопросы к Главной военной прокуратуре по итогам расследования уголовного дела ГВП №159.

В ходе состоявшейся беседы стороны продемонстрировали друг другу принципиально противоположное и взаимоисключающее понимание сути Катынского дела, но неожиданно выявили и определенные совпадения позиций по некоторым вопросам этого дела.

В частности, генерал Кондратов и полковник Шаламаев подтвердили информацию о том, что Главная военная прокуратура исключила из числа лиц, официально фигурирующих в уголовном деле №159 в качестве пострадавших, тех польских граждан, фамилии которых присутствуют в так называемых “белорусском” и “украинском” списках. Основанием для такого решения прокуратуры послужил тот факт, что в результате 14-летнего расследования не было выявлено никаких сведений об обстоятельствах гибели и местах захоронений людей из обоих этих списков. Кроме того, в результате проведенного расследования собственно сам “белорусский” список так и не был обнаружен, поэтому фамилии перечисленных в нем граждан бывшей Польши вообще не известны до сих пор ни российской, ни польской, ни белорусской прокуратурам.

Неожиданное совпадение позиций сторон по проблеме “украинского” и “белорусского” списков заключается в том, что, как сотрудники ГВП, так и участники проекта “Правда о Катыни” официально считают пропавшими без вести всех 11.000 упомянутых в “письме Берии №794/Б” и “решении Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.” заключенных польской национальности из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии.

В отношении 3.695 из указанных 11.000 человек позиции обоих сторон совпадают полностью. Эти 3.695 польских граждан, предположительно, были осуждены к различным срокам лишения свободы и направлены из украинских и белорусских тюрем в советские исправительно-трудовые лагеря, где некоторые из них умерли от естественных причин в 1940-41 г.г., а большинство благополучно дождались амнистии от 12 августа 1941 г., освободились из мест лишения свободы и погибли позднее во время Великой Отечественной войны, в том числе, с оружием в руках сражаясь с немцами, или же умерли своей смертью после окончания войны.

Но при этом, в отношении судьбы 7.305 заключенных из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии, фигурирующих в “записке Шелепина”, позиции сторон кардинально расходятся.

Главная военная прокуратура РФ предполагает, что все эти люди были во внесудебном порядке расстреляны сотрудниками НКВД СССР в апреле-мае 1940 г.

Участники проекта “Правда о Катыни”, напротив, считают, что эти 7.305 человек не могли быть расстреляны сотрудниками советского НКВД весной 1940 г., поскольку в марте-апреле 1940 г. были осуждены решениями Особого Совещания при НКВД СССР в упрощенном “особом порядке” к различным срокам лишения свободы и их дальнейшая судьба аналогична судьбе остальных 3.695 осужденных польских заключенных из тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии.

В ходе беседы координатор международного проекта “Правда о Катыни” Сергей Стрыгин довёл до генерала Кондратова и полковника Шаламаева документально подтвержденные сведения о проведении точной, однозначной и окончательной датировки подлинного письма НКВД СССР с исходящим номером №794/б за 1940 год датой 29 февраля 1940 г. Такая датировка неопровержимо подтверждает поддельность так называемого “письма Берии №794/Б от марта 1940 г.”, фигурирующего в уголовном деле №159 в качестве основного доказательства мифической вины СССР в Катынском расстреле. При наличии однозначной датировки, поддельность этого широко известного “письма Берии” становится очевидной, поскольку в тексте поддельного письма присутствуют точные статистические данные о численности польских военнопленных от 3 марта 1940 г., никоим образом не могущие содержаться в тексте подлинного документа от 29 февраля 1940 г.

Сергей Стрыгин также сообщил представителям Главной военной прокуратуры РФ информацию о результатах проведенных польскими археологами в 1994-95 г.г. раскопок и эксгумаций в урочище Козьи Горы, убедительно подтвердивших выводы советской “комиссии Бурденко” 1944 года об ответственности за Катынский расстрел немецких оккупационных властей.

В дополнение к этому, Владислав Швед рассказал о полученных им в феврале 2006 г. от бывшего второго секретаря ЦК Компартии Литвы В.И.Харазова письменных показаниях, доказывающих ложность сведений о мнимом сожжении в 1959 г., без оформления каких-либо актов об уничтожении секретных документов, около 22.000 учетных дел польских военнопленных, находившихся на спецхранении в Центральном архиве КГБ СССР.

Проживающий ныне в Москве Валерий Харазов, начиная с 5-го класса средней школы дружил с бывшим председателем КГБ СССР А.Н.Шелепиным и близко общался с ним вплоть до самых последних дней жизни Шелепина. В 1962 или 1963 году А.Н.Шелепин в конфиденциальной и доверительной беседе лично сообщил В.И.Харазову о категорическом отказе Президиума ЦК КПСС в 1959 г. разрешить КГБ СССР уничтожение учетных дел польских военнопленных, а также об устном распоряжении Н.С.Хрущева продолжать и в будущем хранить в архиве КГБ эти учетные дела и другие документы по Катынскому делу.

В ответ на полученную от представителей проекта “Правда о Катыни” информацию, генерал Кондратов и полковник Шаламаев сообщили следующее:

Что Главная военная прокуратура РФ убеждена в подлинности “письма Берии №794/Б” и других документов из “закрытого пакета №1” по Катыни, поскольку ранее была проведена некая “почерковедческая экспертиза”, якобы подтвердившая подлинность имеющихся на этих документах подписей И.В.Сталина, Л.П.Берия и членов Политбюро ЦК ВКП(б).
Что никакими официальными данными о результатах польских раскопок и эксгумаций 1994-96 г.г. в Козьих Горах, Медном и Пятихатках ГВП РФ не располагает и, что к материалам уголовного дела №159 ни в каком виде не приобщались данные этих польских эксгумаций и данные более поздних польско-украинских эксгумаций на спецкладбище в Быковне (г. Киев). Не исследовались в ходе расследования дела №159 и официально полученные от Генеральной прокуратуры Украины сведения о нескольких десятках приговоров к ВМН, вынесенных в 1940-41 г.г. в отношении граждан бывшей Польши, в том числе, бывших польских офицеров, Военным трибуналом войск НКВД Киевского Особого военного округа, к юрисдикции которого по подсудности относились уголовные дела, фигурантами которых были польские военнопленные.
Что в ходе расследования уголовного дела полковник Шаламаев лично допросил бывших сотрудников архива КГБ СССР, заявивших ему на допросах о своем собственном участии в марте 1959 г. в сожжении учетных дел польских военнопленных, происходившим в подвале дома по ул. Дзержинского и продолжавшемся около двух недель. Кроме того, Сергей Шаламаев сказал, что по данным расследования, рукописную “записку Шелепина” собственноручно писал не сам Шелепин, а Плетнев, которого С.Шаламаев почему-то назвал “начальником секретариата Шелепина” (В марте 1959 г. начальником секретариата КГБ СССР был В.П.Доброхотов, а Я.А.Плетнев в марте 1959 г. занимал должность начальника Учетно-архивного отдела КГБ СССР. - прим. администрации “Правда о Катыни”).
Во время состоявшейся беседы генералу В.Кондратову и полковнику С.Шаламаеву, уже во второй раз за последний месяц, был настойчиво задан прямо сформулированный вопрос о том, каким именно образом сотрудниками Главной военной прокуратурой в ходе следствия была “абсолютно достоверно” установлена гибель 1.803 польских граждан из числа 14.552 военнопленных, содержавшихся в лагерях. Представители ГВП и на этот раз попытались уйти от прямого ответа, но после длительных и упорных расспросов вынуждены были в завуалированной форме косвенно признать, не уточняя деталей, что прозвучавшая 11 марта 2005 г. на пресс-конференции Главного военного прокурора РФ А.Н.Савенкова сенсационная цифра “1.803” была получена в результате простого механического сложения официальных данных о количестве трупов, эксгумированных комиссией Бурденко в 1944 г. и следственной бригадой ГВП РФ в 1991 г. Другими словами, число “1.803” представляет из себя следующую сумму количества трупов, официально эксгумированных советской или российской стороной исключительно в ходе публичных акций по расследованию Катынского дела:

1.380 трупов, эксгумированных с 16 января по 26 января 1944 г. в Козьих Горах (Смоленская область);
167 трупов, эксгумированных с 25 июля по 9 августа 1991 г. в Пятихатках (Харьковская область);
243 трупа, эксгумированные с 15 по 27 августа 1991 г. в Медном (Калининская область);
13 трупов, эксгумированных с 17 по 23 ноября 1991 г. в Козьих Горах (Смоленская область).
В эту сумму не входят данные, полученные немецкой стороной в ходе эксгумаций 1943 г., а также данные польской и украинской сторон, полученные ими в ходе самостоятельных раскопок и эксгумаций в 1991 г., в 1994-96 г.г. и в более позднее время. Кроме того, в эту сумму не включены данные советских эксгумаций, проводившихся в Козьих Горах в октябре-декабре 1943 г. и в феврале-декабре 1944 г. Указанные советские эксгумации в 1943-44 г.г. проводились без широкой огласки в прессе в связи с информационными ограничениями военного времени. Позднее данные об этих советских эксгумациях в Козьих Горах были изъяты из обычных архивов (в том числе, из архивов Смоленского УНКВД-УВД и Смоленского УНКГБ-УМГБ-УКГБ), дополнительно засекречены и помещены на спецхранение в Центральный архив КГБ СССР (ныне Центральный архив ФСБ РФ).

Во время беседы с В.Кондратовым и С.Шаламаевым выявилась также серьезная ущербность правовой позиции ГВП по Катынскому делу. Эта ущербность изначально была обусловлена тем, что расследование уголовного дела №159 с самого начала проводилось сотрудниками прокуратуры лишь в очень узких рамках одной-единственной, заранее заданной следствию версии - версии о безусловной вине СССР в Катынском расстреле. Причем, расследование этой единственной крайне узкой версии демонстративно проводилось при строгом и неукоснительном соблюдении всех формальных юридических ограничений со стороны российского уголовно-процессуального законодательства, весьма несовершенного в вопросах исследования и последующей правовой оценки противоречивых исторических и политических проблем. Иные версии Катынского дела - об ответственности за Катынский расстрел немецкой стороны, о различных фальсификациях Катынского дела сотрудниками КГБ СССР в 1956-1991 г.г., о циничной крупномасштабной мистификации спецкладбищ в Пятихаках и Медном, следствием даже не рассматривались.

Помимо ограничений, налагаемых процессуальными нормами, рамки расследования уголовного дела №159 были дополнительно искусственно еще более заужены жесткими антикоммунистическими и антисоветскими политическими установками, предписанными следствию прежним высшим политическим руководством СССР и Российской Федерации.

В частности, в соответствии с этими политическими установками, в рамках расследования уголовного дела №159 совершенно не исследовались фактические данные о наличии в 1940-41 г.г. в составе Вяземлага НКВД СССР трех особых лагерных отделений для граждан бывшей Польши со специальным режимом содержания заключенных, а также информация о фактах расстрелов в районе Козьих Гор и в других местах западнее Смоленска немецкими оккупационными властями в конце лета, осенью и в начале декабря 1941 года нескольких тысяч польских граждан, одетых на момент расстрела в польскую военную форму.

Кроме того, сотрудники Главной военной прокуратуры, как находящиеся на действительной воинской службе военнослужащие, обязаны были в своих действиях и высказываниях по Катынскому делу скрупулезно руководствоваться требованиями российских законов, положениями внутренних должностных инструкций прокуратуры и нормами служебной субординации, в том числе, руководствоваться даже вопреки своему личному мнению и собственной гражданской позиции по некоторым вопросам.

При наличии таких условий, работники ГВП не могли проявлять никакой несанкционированной инициативы в расследовании истинных обстоятельств Катынского дела.

Например, политическим руководством была жестко пресечена попытка российской военной прокуратуры увязать в рамках уголовного дела №159 репрессии советской стороны против отдельных категорий польских военнопленных в 1939-1941 г.г., с военными преступлениями, совершенными польской стороной в ходе польско-советской войны 1919-1920 г.г. и в период нахождения в 1919-1923 г.г. в польском плену большого количества военнопленных и интернированных российских граждан (пленных советских красноармейцев, интернированных белогвардейцев и арестованных военнослужащих бывшей царской армии, гражданских пленных и т.д.). В результате, сотрудники Главной военной прокуратуры РФ по сей день вынуждены собирать документы и информацию о военных преступлениях польской стороны в 1919-23 г.г. вне каких-либо конкретных процессуальных рамок, фактически на свой страх и риск.

В ходе состоявшейся беседы обсуждались также предложение о возобновлении расследования уголовного дела ГВП №159 по вновь открывшимся обстоятельствам и предложение по изысканию процессуальных возможностей для судебного рассмотрения материалов проведенного расследования.

Представители прокуратуры в категоричной форме высказали свое отрицательное отношение к обоим этим предложениям.

В заключение беседы генерал-майор В.Кондратов и полковник С.Шаламаев поинтересовались о намерении участников проекта “Правда о Катыни” провести митинг или пикет у здания ГВП в переулке Хользунова и выразили пожелание, чтобы запланированное мероприятие было проведено где-нибудь в другом месте.

Оценивая итоги прошедшей встречи, представители международного проекта “Правда о Катыни” пришли к мнению о том, что ущербная антироссийская позиция Главной военной прокуратуры по итогам расследования уголовного дела №159 определяется вовсе не изменническими настроениями её сотрудников, а, как это ни парадоксально, наоборот - их желанием отстаивать национальные интересы Российской Федерации в Катынском деле. К сожалению, в настоящее время сотрудники ГВП РФ стали своего рода заложниками полученных прокуратурой в начале 1990-х годов политических установок по этому делу и некомпетентных следственных действий, вынужденно проведенных в 1990-94 г.г. в соответствии с полученными установками.

После 1994 года новое руководство ГВП и следственной бригады по уголовному делу №159 попытались частично исправить и слегка смягчить крайне невыгодную для России ситуацию с результатами проведенного расследования Катынского дела, однако, не подвергая при этом никакому сомнению сделанный ранее основный ложный вывод следствия – о якобы имевшем место весной 1940 г. внесудебном расстреле 21.857 военнопленных и арестованных польских граждан сотрудниками НКВД СССР на основании надправового решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.

В частности, Главная военная прокуратура решительно и без всяких оговорок отмела навязанную следствию в начале 1990-х годов по инициативе польской стороны версию о геноциде польского народа, совершенно обоснованно переквалифицировав действия сотрудников НКВД СССР по расстрелу польских граждан на “превышение должностных полномочий”.

Однако, многие задуманные для исправления и смягчения ситуации действия прокуратуры проводились весьма неуклюже и, в итоге, привели к прямо противоположному результату.

Например, сотрудники ГВП исключили из числа пострадавших 7.305 заключенных тюрем Западной Украины и Западной Белоруссии, формально уменьшив таким образом на бумаге общее число пострадавших по уголовному делу №159 с 21.857 до 14.552 человек. Возможно, сотрудники ГВП до сих пор искренне уверены в том, что поступили очень патриотично, на целую треть сократив возможный в будущем потенциальный ущерб для России от Катынского дела. Однако, на практике такое “сокращение ущерба” уже обернулось колоссальным пропагандистским, политическим и правовым проигрышем для нашей страны. Используя в качестве предлога тезисы о неполноте расследования уголовного дела ГВП №159, об умышленном укрывательстве правоохранительными органами России военных преступников из числа российских граждан и о неспособности российской стороны обеспечить эффективное правосудие на своей собственной территории, наиболее антироссийски настроенные политические силы Польши добились начала 30 ноября 2004 г. самостоятельного польского юридического расследования Катынского дела. Такое самостоятельное расследование является первым серьёзным шагом для вывода Катынского дела из-под суверенной российской юрисдикции и передачи его в сферу действия польского национального, а в дальнейшем - международного права.

Последним примером политически неуклюжих и не продуманных с пропагандистской точки зрения юридических манипуляций Главной военной прокуратуры вокруг Катынского дела является вполне законный отказ ГВП, по чисто формальным признакам, признать лиц, официально уже признанных пострадавшими по уголовному делу №159, жертвами политических репрессий в соответствии с российским законом “О реабилитации жертв политических репрессий” №1761-1 от 18 октября 1991 года. Данный отказ вполне предсказуемо вызвал крайне негативную реакцию польской стороны и озлобление польской общественности. На основании этого, внешне совершенно законного решения ГВП, в Польше в марте 2006 г. была развязана мощная и весьма успешная пропагандистская антироссийская кампания, призванная создать у польской и мировой общественности впечатление о полном отсутствии в действиях российской военной прокуратуры справедливости и здравого смысла.

Складывается впечатление, что Главная военная прокуратура Российской Федерации находится в плену радужных иллюзий о собственном могуществе и неуязвимости своей позиции по Катынскому делу. При этом, сотрудники ГВП не учитывают твердого намерения польской стороны с максимальной политической выгодой для себя разыграть “Катынскую” карту и во что бы то ни стало добиться выплаты правительством России компенсаций родственникам 21.857 польских граждан, числящихся пострадавшими по Катынскому делу.

Администрация проекта “Правда о Катыни”.

 

Зашел в раздел официальные документы.
Осталось два пункта.
1."Закрытый пакет" №1 (5)
2.Материалы Конституционного Суда(дело КПСС) (3)
А, еще недавно были и материалы комисии Бурденко, и немецкие материалы с участием представителей Красного Креста, и материалы Нюренберга и др. Правда в графе ( ) стоял 0.
Вывод.
Раз уже взялись за такое серьёзнейшее дело, как опровергать официально признанные всеми сторонами выводы, подойдите к этому с полной ответственностью!
Согласен с Сергом и другими камерадами - позиция МОГЛО БЫТЬ, значит БЫЛО, как минимум несерьезная.
Но, имхо, оборона всегда хуже наступления.
Есть украинский опыт. В 2003 были роковини событий на Волыни. Как водится, польские СМИ подняли шумиху.
В ответ были проведены исследования по операции "Висла" и представлены документы, свидетельства очевидцев, акты экспертиз и др. Которые показали мягко говоря неприглядную, а проще преступную роль польских властей в этом деле. Жаль не могу сослаться, не задавался целью собирать эти материалы, да и тема другая.

Осадники - польские колонисты, которым правительство Польши выделяло земли в "восточных кресах". Жили они обособленно, на хуторах. И местное население, как правило, не питало к ним симпатий, они отвечали взаимностью. Т.е. это были крестьяне, гражданские люди. По советской терминологии - кулаки.

 

Сообщение Польского агентства печати о пикетировании телецентра "Останкино", состоявшемся в Москве 13 апреля 2006 года в Международный день Катыни - http://katyn.ru/index.php?go=News&in=view&id=53

 

Уважаемые Sturmfuhrer и к-н Краснеккер!

Ходил я на этот правдивый катынский сайт. Да только пока нет там ничего, что могло бы послужить ''пищей для ума''.
Так, какие-то декларации да митинговые страсти.
Истина на митингах и демонстрациях не рождается. Ее устанавливают в тихих кабинетах.
Не раз уже было сказано о ''независимом расследовании''. Только я себе не представляю - как это возможно?
Кто будет назначать ''расследователей'', из кого, какие будут критерии отбора? А главное - кто им даст необходимые документы?
Ведь дело в том, что прошло более 60 лет. Следственные действия и ОРМ проводить - вряд ли... Тут хотя бы собрать В ОДНИХ РУКАХ и оценить ВСЕ те документы, которые есть на сегодняшний день.

Я так и понял, что результатом всей этой возни будут материальные требования польской стороны о возмещении ущерба.
''Полохолокост'' в миниатюре получается...
А вот ''русохолокостом'', устроенным поляками в 1920-21 гг. до сих пор никто серьезно не занимается. Только без него и катынское расследование будет неполным и не объективным.

Позиция сотрудников ГВП вполне понятна - это ''государевы люди'' и без ''команды'' они рот не откроют. И правильно делают.

Поэтому могу предложить только одно - чтобы не заниматься ''гаданием на кофейной гуще'', оставить обсуждение этой темы до лучших времен. Если они когда-нибудь наступят...

 

Вспоминая Мухина с его мнением о "чемодане "Вальтеров"", должен отметить, что гильзач на месте расстрела ИМХО не показатель. Хороший пример: ІХ форт в Каунасе (место массовых казней и тюрьма по совместительству). Есть у меня книжка по этому форту с фотками, в том числе с мест массовых расстрелов прямо после взятия форта и снимками послевоенной эксгумации. На снимках четко видно гильзач и пули от трехи и ТТ (если кому интересно, могу отсканить и вывесить). Но никому и в голову не придет предполагать, что там расстреливали красные. Вспомните также приснопамятную "Анку-пулеметчицу", она валила людей из Максимки. Так что не факт, не факт...

 

Сотрудники СИЗО ''Бутырка'' в середине 80-х рассказывали, что у них содержалась ''Анка-пулеметчица'' - не она ли?
Расстреляли ее...

 

Она самая, Антонина Макарова-Гинзбург. Вот статейка о ней (сорри за объем, не нашел ссылки, так выкладываю):

История Антонины Макаровой-Гинзбург - советской девушки, лично казнившей полторы тысячи своих соотечественников - другая, темная сторона героической истории Великой Отечественной войны.

Тонька-пулеметчица, как ее называли тогда, работала на оккупированной гитлеровскими войсками советской территории с 41-го по 43-й годы, приводя в исполнение массовые смертные приговоры фашистов партизанским семьям.

Передергивая затвор пулемета, она не думала о тех, кого расстреливает - детей, женщин, стариков - это было для нее просто работой. "Какая чушь, что потом мучают угрызения совести. Что те, кого убиваешь, приходят по ночам в кошмарах. Мне до сих пор не приснился ни один", - говорила она своим следователям на допросах, когда ее все-таки вычислили и задержали - через 35 лет после ее последнего расстрела.

Уголовное дело брянской карательницы Антонины Макаровой-Гинзбург до сих пор покоится в недрах спецхрана ФСБ. Доступ к нему строго запрещен, и это понятно, потому что гордиться здесь нечем: ни в какой другой стране мира не родилась еще женщина, лично убившая полторы тысячи человек, пишет "Московский комсомолец".

Тридцать три года после Победы эту женщину звали Антониной Макаровной Гинзбург. Она была фронтовичкой, ветераном труда, уважаемой и почитаемой в своем городке. Ее семья имела все положенные по статусу льготы: квартиру, знаки отличия к круглым датам и дефицитную колбасу в продуктовом пайке. Муж у нее тоже был участник войны, с орденами и медалями. Две взрослые дочери гордились своей мамой.

На нее равнялись, с нее брали пример: еще бы, такая героическая судьба: всю войну прошагать простой медсестрой от Москвы до Кенигсберга. Учителя школ приглашали Антонину Макаровну выступить на линейке, поведать подрастающему поколению, что в жизни каждого человека всегда найдется место подвигу. И что самое главное на войне - это не бояться смотреть смерти в лицо. И кто, как не Антонина Макаровна, знал об этом лучше всего.

Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: "Вам необходимо срочно проехать с нами!" обступили ее, не давая возможности убежать.

"Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?" - спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. "Ошибка какая-то", - усмехнулась женщина в ответ.

"Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы - Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы - карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет - теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют".

"Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, - сказала женщина. - Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте".

Из протокола допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:

"Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек - столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все".

"Cводить в крапиву" - на жаргоне Тони это означало повести на расстрел. Сама она умирала трижды. Первый раз осенью 41-го, в страшном "вяземском котле", молоденькой девчонкой-санинструкторшей. Гитлеровские войска тогда наступали на Москву в рамках операции "Тайфун". Советские полководцы бросали свои армии на смерть, и это не считалось преступлением - у войны другая мораль. Больше миллиона советских мальчишек и девчонок всего за шесть дней погибли в той вяземской мясорубке, пятьсот тысяч оказались в плену. Гибель простых солдат в тот момент ничего не решала и не приближала победу, она была просто бессмысленной. Так же как помощь медсестры мертвецам.

19-летняя медсестра Тоня Макарова, очнулась после боя в лесу. В воздухе пахло горелой плотью. Рядом лежал незнакомый солдат. "Эй, ты цела еще? Меня Николаем Федчуком зовут". "А меня Тоней", - она ничего не чувствовала, не слышала, не понимала, будто душу ее контузили, и осталась одна человеческая оболочка, а внутри - пустота. Потянулась к нему, задрожав: "Ма-а-амочка, холодно-то как!" "Ну что, красивая, не плачь. Будем вместе выбираться", - ответил Николай и расстегнул верхнюю пуговицу ее гимнастерки.

Три месяца, до первого снега, они вместе бродили по чащобам, выбираясь из окружения, не зная ни направления движения, ни своей конечной цели, ни где свои, ни где враги. Голодали, ломая на двоих, ворованные ломти хлеба. Днем шарахались от военных обозов, а по ночам согревали друг друга. Тоня стирала обоим портянки в студеной воде, готовила нехитрый обед. Любила ли она Николая? Скорее, выгоняла, выжигала каленым железом, страх и холод у себя изнутри.

"Я почти москвичка, - гордо врала Тоня Николаю. - В нашей семье много детей. И все мы Парфеновы. Я - старшая, как у Горького, рано вышла в люди. Такой букой росла, неразговорчивой. Пришла как-то в школу деревенскую, в первый класс, и фамилию свою позабыла. Учительница спрашивает: "Как тебя зовут, девочка?" А я знаю, что Парфенова, только сказать боюсь. Ребятишки с задней парты кричат: "Да Макарова она, у нее отец Макар". Так меня одну во всех документах и записали. После школы в Москву уехала, тут война началась. Меня в медсестры призвали. А у меня мечта другая была - я хотела на пулемете строчить, как Анка-пулеметчица из "Чапаева". Правда, я на нее похожа? Вот когда к нашим выберемся, давай за пулемет попросимся".

В январе 42-го, грязные и оборванные, Тоня с Николаем вышли, наконец, к деревне Красный Колодец. И тут им пришлось навсегда расстаться. "Знаешь, моя родная деревня неподалеку. Я туда сейчас, у меня жена, дети, - сказал ей на прощание Николай. - Я не мог тебе раньше признаться, ты уж меня прости. Спасибо за компанию. Дальше сама как-нибудь выбирайся". "Не бросай меня, Коля", - взмолилась Тоня, повиснув на нем. Однако Николай стряхнул ее с себя как пепел с сигареты и ушел.

Несколько дней Тоня побиралась по хатам, христарадничала, просилась на постой. Сердобольные хозяйки сперва ее пускали, но через несколько дней неизменно отказывали от приюта, объясняя тем, что самим есть нечего. "Больно взгляд у нее нехороший, - говорили женщины. - К мужикам нашим пристает, кто не на фронте, лазает с ними на чердак, просит ее отогреть".

Не исключено, что Тоня в тот момент действительно тронулась рассудком. Возможно, ее добило предательство Николая, или просто закончились силы - так или иначе, у нее остались лишь физические потребности: хотелось есть, пить, помыться с мылом в горячей бане и переспать с кем-нибудь, чтобы только не оставаться одной в холодной темноте. Она не хотела быть героиней, она просто хотела выжить. Любой ценой.

В той деревне, где Тоня остановилась вначале, полицаев не было. Почти все ее жители ушли в партизаны. В соседней деревне, наоборот, прописались одни каратели. Линия фронта здесь шла посередине околицы. Как-то она брела по околице, полубезумная, потерянная, не зная, где, как и с кем она проведет эту ночь. Ее остановили люди в форме и поинтересовались по-русски: "Кто такая?" "Антонина я, Макарова. Из Москвы", - ответила девушка.

Ее привели в администрацию села Локоть. Полицаи говорили ей комплименты, потом по очереди "любили" ее. Затем ей дали выпить целый стакан самогона, после чего сунули в руки пулемет. Как она и мечтала - разгонять непрерывной пулеметной строчкой пустоту внутри. По живым людям.

"Макарова-Гинзбург рассказывала на допросах, что первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной, она не понимала, что делала, - вспоминает следователь по ее делу Леонид Савоськин. - Но заплатили хорошо - 30 марок, и предложили сотрудничество на постоянной основе. Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Бездомной и одинокой Антонине дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет. Утром она добровольно вышла на работу".

Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:

"Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью "партизан". Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке".

Бывшая квартирная хозяйка Тони из Красного Колодца, одна из тех, что когда-то тоже выгнала ее из своего дома, пришла в деревню Локоть за солью. Ее задержали полицаи и повели в местную тюрьму, приписав связь с партизанами. "Не партизанка я. Спросите хоть вашу Тоньку-пулеметчицу", - испугалась женщина. Тоня посмотрела на нее внимательно и хмыкнула: "Пойдем, я дам тебе соль".

В крошечной комнате, где жила Антонина, царил порядок. Стоял пулемет, блестевший от машинного масла. Рядом на стуле аккуратной стопочкой была сложена одежда: нарядные платьица, юбки, белые блузки с рикошетом дырок в спине. И корыто для стирки на полу.

"Если мне вещи у приговоренных нравятся, так я снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать, - объяснила Тоня. - Один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю - пришлось ее в могиле оставить. Жалко... Так сколько тебе надо соли?"

"Ничего мне от тебя не нужно, - попятилась к двери женщина. - Побойся бога, Тоня, он ведь есть, он все видит - столько крови на тебе, не отстираешься!" "Ну раз ты смелая, что же ты помощи-то у меня просила, когда тебя в тюрьму вели? - закричала Антонина вслед. - Вот и погибала бы по-геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба годится?".

По вечерам Антонина наряжалась и отправлялась в немецкий клуб на танцы. Другие девушки, подрабатывавшие у немцев проститутками, с ней не дружили. Тоня задирала нос, бахвалясь тем, что она москвичка. С соседкой по комнате, машинисткой деревенского старосты, она тоже не откровенничала, а та ее боялась за какой-то порченый взгляд и еще за рано прорезавшуюся складку на лбу, как будто Тоня слишком много думает.

На танцах Тоня напивалась допьяна, и меняла партнеров как перчатки, смеялась, чокалась, стреляла сигаретки у офицеров. И не думала о тех очередных 27-и, которых ей предстояло казнить утром. Страшно убивать только первого, второго, потом, когда счет идет на сотни, это становится просто тяжелой работой.

Перед рассветом, когда после пыток затихали стоны приговоренных к казням партизан, Тоня вылезала тихонечко из своей постели и часами бродила по бывшей конюшне, переделанной наскоро в тюрьму, всматриваясь в лица тех, кого ей зпредстояло убить.

Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года:

"Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню - перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: "Больше не увидимся, прощай, сестра!.".

Ей потрясающе везло. Летом 43-го, когда начались бои за освобождение Брянщины, у Тони и нескольких местных проституток обнаружилась венерическая болезнь. Немцы приказали им лечиться, отправив их в госпиталь в свой далекий тыл. Когда в село Локоть вошли советские войска, отправляя на виселицы предателей Родины и бывших полицаев, от злодеяний Тоньки-пулеметчицы остались одни только страшные легенды.

Из вещей материальных - наспех присыпанные кости в братских могилах на безымянном поле, где, по самым скромным подсчетам, покоились останки полутора тысяч человек. Удалось восстановить паспортные данные лишь около двухсот человек, расстрелянных Тоней. Смерть этих людей и легла в основу заочного обвинения Антонины Макаровны Макаровой, 1921 года рождения, предположительно жительницы Москвы. Больше о ней не знали ничего...

"Розыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели тридцать с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, - рассказал "МК" майор КГБ Петр Николаевич Головачев, занимавшийся в 70-е годы розыском Антонины Макаровой. - Периодически оно попадало в архив, потом, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно опять всплывало на поверхность. Не могла же Тонька исчезнуть без следа?! Это сейчас можно обвинять органы в некомпетентности и безграмотности. Но работа шла ювелирная. За послевоенные годы сотрудники КГБ тайно и аккуратно проверили всех женщин Советского Союза, носивших это имя, отчество и фамилию и подходивших по возрасту, - таких Тонек Макаровых нашлось в СССР около 250 человек. Но - бесполезно. Настоящая Тонька-пулеметчица как в воду канула".

"Вы Тоньку слишком не ругайте, - попросил Головачев. - Знаете, мне ее даже жаль. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала... У нее не было выбора - она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе расстрелянных. Но предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 41-м году всего 20 лет".

Но просто взять и забыть о ней было нельзя. "Слишком страшные были ее преступления, - говорит Головачев. - Это просто в голове не укладывалось, сколько жизней она унесла. Нескольким людям удалось спастись, они проходили главными свидетелями по делу. И вот, когда мы их допрашивали, они говорили о том, что Тонька до сих пор приходит к ним во снах. Молодая, с пулеметом, смотрит пристально - и не отводит глаза. Они были убеждены, что девушка-палач жива, и просили обязательно ее найти, чтобы прекратить эти ночные кошмары. Мы понимали, что она могла давно выйти замуж и поменять паспорт, поэтому досконально изучили жизненный путь всех ее возможных родственников по фамилии Макаровы".

Однако никто из следователей не догадывался, что начинать искать Антонину нужно было не с Макаровых, а с Парфеновых. Да, именно случайная ошибка деревенской учительницы Тони в первом классе, записавшей ее отчество как фамилию, и позволила "пулеметчице" ускользать от возмездия столько лет. Ее настоящие родные, разумеется, никогда не попадали в круг интересов следствия по этому делу.

Но в 76-м году один из московских чиновников по фамилии Парфенов собирался за границу. Заполняя анкету на загранпаспорт, он честно перечислил списком имена и фамилии своих родных братьев и сестер, семья была большая, целых пять человек детей. Все они были Парфеновы, и только одна почему-то Антонина Макаровна Макарова, с 45-го года по мужу Гинзбург, живущая ныне в Беларуси. Мужчину вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений. На судьбоносной встрече присутствовали, естественно, и люди из КГБ в штатском.
"Мы ужасно боялись поставить под удар репутацию уважаемой всеми женщины, фронтовички, прекрасной матери и жены, - вспоминает Головачев. - Поэтому в белорусский Лепель наши сотрудники ездили тайно, целый год наблюдали за Антониной Гинзбург, привозили туда по одному выживших свидетелей, бывшего карателя, одного из ее любовников, для опознания. Только когда все до единого сказали одно и то же - это она, Тонька-пулеметчица, мы узнали ее по приметной складке на лбу, - сомнения отпали".

Муж Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал пожаловаться в ООН. "Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого просто не переживет", - говорили следователи.

Виктор Гинзбург закидывал жалобами различные организации, уверяя, что очень любит свою жену, и даже если она совершила какое-нибудь преступление - например, денежную растрату, - он все ей простит. А еще он рассказывал про то, как раненым мальчишкой в апреле 45-го лежал в госпитале под Кенигсбергом, и вдруг в палату вошла она, новенькая медсестричка Тонечка. Невинная, чистая, как будто и не на войне, - и он влюбился в нее с первого взгляда, а через несколько дней они расписались.

Антонина взяла фамилию супруга, и после демобилизации поехала вместе с ним в забытый богом и людьми белорусский Лепель, а не в Москву, откуда ее и призвали когда-то на фронт. Когда старику сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.

"Арестованная мужу из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, тоже ничего не написала и свидания с ним не попросила, - рассказывает следователь Леонид Савоськин. - Когда с нашей обвиняемой удалось найти контакт, она начала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, бежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным. Создавалось ощущение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее как будто в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не сожалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной. Я не знаю, какой она была в молодости. И что заставило ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это ее не оправдывает. Она погубила не только чужих людей, но и свою собственную семью. Она просто уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяема".

Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны обвиняемой: прежде бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали с собой прямо в камере. Постаревшая Тоня приступами раскаяния не страдала. "Невозможно постоянно бояться, - говорила она. - Первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили".

Во время следственного эксперимента ее отвезли в Локоть, на то самое поле, где она вела расстрелы. Деревенские жители плевали ей вслед как ожившему призраку, а Антонина лишь недоуменно косилась на них, скрупулезно объясняя, как, где, кого и чем убивала... Для нее это было далекое прошлое, другая жизнь.

"Опозорили меня на старости лет, - жаловалась она по вечерам, сидя в камере, своим тюремщицам. - Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться - работа-то знакомая".

Антонину Макарову-Гинзбург расстреляли в шесть часов утра 11 августа 1978 года, почти сразу после вынесения смертного приговора. Решение суда стало абсолютной неожиданностью даже для людей, которые вели расследование, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-летней Антонины Макаровой-Гинзбург о помиловании в Москве были отклонены.

В Советском Союзе это было последнее крупное дело об изменниках Родины в годы Великой Отечественной войны, и единственное, в котором фигурировала женщина-каратель. Никогда позже женщин в СССР по приговору суда не казнили.

 

Родственники поляков, убитых под Катынью, подают иски против России в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.
http://katyn.ru/index.php?go=News&in=view&id=59
http://katyn.ru/index.php?go=News&in=view&id=60

 

Уважаемый Totenkopf!

Большое спасибо Вам за статью и хорошо, что Вы поместили ее целиком.
Только некоторые моменты вызвали у меня недоумение. Скорее всего это связано с тем, что журналисты подчас ни черта не смыслят в том, о чем пишут, да и иногда перевирают слова интервьюируемого (во какое слово!).
Объясняю, в чем дело, одновременно цитируя текст.


''История Антонины Макаровой-Гинзбург - советской девушки, лично казнившей полторы тысячи своих соотечественников...''

Но далее написано, что в вину ей вменили убийство около 200 человек, а не 1,5 тысяч! Стало быть и надо говорить о том, что доказано. А то на мини-холокост смахивает...


''Уголовное дело... Макаровой-Гинзбург до сих пор покоится в недрах спецхрана ФСБ. Доступ к нему строго запрещен...''

Чушь какая-то. Хотя красиво: ''Недра спецхрана''. Все дела, в том числе и уголовные, имеют гриф секретности. И при необходимости доступ к ним имеется. Не всем конечно...
По общему правилу уголовные дела в отношении осужденных вообще-то хранятся в архиве соответствующего суда. Если только КГБшные дела назад отправляли... Не знаю.
Может, Командор подскажет более точно?


Далее приведу нестыковку (на мой взгляд) в датах:
''Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель.''
''Из протокола допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 78-го года...''
''Антонину Макарову-Гинзбург расстреляли в шесть часов утра 11 августа 1978 года, почти сразу после вынесения смертного приговора.''

Прямо какое-то ''экспресс-расследование''. Тут дела о жуликах обычных иногда до полугода тянут... Как раз из-за судебно-психиатрической (стационарная не менее 1 месяца длится, да потом еще эксперты заключение пишут 1-2 недели) и других экспертиз.
Да и с расстрелом обычно не спешат. Некоторые по 1-1,5 года ждали исполнения приговора (пока все жалобы и прошения не будут рассмотрены, и прочие формальности имеются). А тут прямо как с Фанни Каплан-Ройд спешили...


''Ее привели в администрацию села Локоть.''

Тут можно было бы и про ''Локотскую республику'' упомянуть. Скорее всего там и было дело.


''Рядом на стуле аккуратной стопочкой была сложена одежда: нарядные платьица, юбки, белые блузки с рикошетом дырок в спине.''

Шо це таке: ''Рикошет дырок''???
И что - нельзя было одежду с живых снять, ''до того''?


''Тоня вылезала тихонечко из своей постели и часами бродила по бывшей конюшне, переделанной наскоро в тюрьму, всматриваясь в лица тех, кого ей предстояло убить.''

Тюрьма не охранялась? В ней не было камер? И ночью было светло, как днем? Не понятно...


''Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяема".

Вообще-то экспертиза судебно-психиатрической называется. Еще бывает психолого-психиатрическая (для малолеток). А вот ''психической'' не бывает. Психическая - только атака в кино про Чапаева .


Вот в основном все, что меня озадачило в этой статье. И неудивительно - все-таки ''Московской комсомолец''! Довольно одиозная газетка.

Единственное, о чем думаю, ТА ЛИ эта пулеметчица, о которой мне в московской ''Бутырке'' рассказывали девчонки-надзирательницы?
Времени прошло много... Но помню, что речь шла как раз о конце 70-х - начале 80-х, тогда пулеметчица у них в корпусе сидела.
Еще девчата говорили, что пулеметчица была спокойна, как удав, и не верила, что ее расстреляют даже после вынесения приговора. Напевала в камере песенки, даже макияж делала из подручных средств (глаза красить любила).
Но вот когда ей объявили, что все ее прошения о помиловании оставлены без удовлетворения, она раскисла... На исполнение приговора пулеметчицу практически на руках несли - у нее не было сил идти самой... И с мужиками так нередко бывало, а тут все-таки женщина.

Но все-таки думаю, что это была именно она. Почему ''Бутырка''? Да потому, что в СССР было всего несколько СИЗО, где расстреливали. В том числе и ''Бутырка''. Видимо, туда ее или на суд привезли (возможно, что судил ее Верховный Суд РСФСР или СССР), или для исполнения приговора. В самом Лепеле ее не могли бы даже судить, бо там она ничего не совершила.

 

"Гитлеровские войска тогда наступали на Москву в рамках операции "Тайфун". Советские полководцы бросали свои армии на смерть, и это не считалось преступлением - у войны другая мораль. Больше миллиона советских мальчишек и девчонок всего за шесть дней погибли в той вяземской мясорубке, пятьсот тысяч оказались в плену. Гибель простых солдат в тот момент ничего не решала и не приближала победу, она была просто бессмысленной. "

А с таким МК-шным пассажем согласны?

 

Я не знаю, к кому Вы обращаетесь, но если это вопрос ко мне, то немножко не по адресу.
Словоблудие изощренных писак-журналистов - не мой профиль.
Каждый зарабатывает на хлеб тем, что он умеет...
Тем более, я уже как-то объяснял - я в основном ПО ГОВНУ специалист, по социальному.

 

Вопрос кто убил в Катыни офицеров Речи Посполитой - не актуален, как вчера узнал из новостей ЕБН извинений официальных не приносил, он просто передал Квасьневскому ряд документов подтверждающих авторство НКВД в этом деле, в том числе и кино-видео материалы. То что поляки будут требовать извинений с их стороны целиком логично, а словоблудие и демагогия по Катынскому вопросу, это просто нежелание признать столь неприятный факт, как то что СССР расстрелял несколько тысяч пленных офицеров чужого государства вопреки всем нормам международного права. Кстати если бы это действительно были немцы, как у некоторых тут хватает не знаю чего утверждать, то уж немцы давно не постыдились бы и архивы раскрыть и извинения принести. Лично у меня авторство НКВД в этом деле не вызывает ни малейшего сомнения.

 

Точно не знаю, но скорее всего - да. ГБшные дела могут там же и храниться. Например дела реперссированных в 30-е годы военных хранились на Лубянке.

 

Ну вот. Скорее всего так оно и есть. ''Сякретность''...

 

Вчера В Рамблере В Новосятях Хорошая Небольшая,
Но Насыщенная Статейка Была По Этому Поводу.
Единственное Что Не Непонятно Почему
1)растреливали В Тюрьме А Гильзы Уже Около Раскопа Находили.
2)почему Все Говорят Только Про Катынь? Ведь Также Захоронения Были И Под Смоленском И Еще Где То?

 

Мне вот что интересно: почему при обсуждении этой непростой темы называющие себя ''украинскими националистами'' языки свои в задницу позатыкали?

Придется мне за них слово молвить.

Перед Первой мировой войной часть Украины (Галичина) входила в состав Австро-Венгерской империи.
В 1920 году Западая Украина была оккупирована Польшей.
Украинское большинство Восточной Галичины отказывалось признать законность польских властей над собой.
Подверглись бойкоту перепись населения 1921 года и выборы в польский сейм в 1922 году.
К 1930 году обстановка обострилась. В ответ на акции неповиновения украинского населения польское правительство приступило к широкомасштабным операциям по "пацификации" населения, в нынешней терминологии - "зачистке" территории Восточной Галичины.
В 1934 году в Берёзе Картузской был образован концентрационный лагерь, в котором находилось около 2 тыс. политических заключенных, преимущественно украинцев.
Год спустя Польша отказалась от своих обязательств перед Лигой Наций по соблюдению прав национальных меньшинств. Периодически предпринимались обоюдные попытки найти компромисс, но они не приводили к ощутимым результатам.
Дело в том, что в независимости Украины западные страны не были заинтересованы.

Так что якобы ''невинная овечка'' Польша между Первой и Второй мировыми войнами была волком в овечьей шкуре.

Интересно - Польша когда-нибудь принесет народам Украины свои извинения за многовекоые издевательства?

 

Да потому, что таким "уникумам" как Вы невозможно что-то доказать!
Вы при любых доводах против Вашей позиции Вы продолжаете дальше нести свой бред, только при этом начинаете усиленно поливать грязью опонента... Какой смысл с Вами спорить?
Вы вот говорите, что Польша такая плохая, а ведь ни кто не оправдал нападение Германии на нее, почему же это должно оправдать СССР?
Моя позиция такова: Катынь - это одно из тех преступлений за которые руководство СССР должно было находиться на скамье подсудимых рядом с руководством Рейха. Для этого у меня есть аргументы, но обсуждать их с Вами я не вижу смысла!

 

Польша уже принесла извинения, а отличие от Росии!

 

Что-то Вы перевозбудились, юноша...
Грубите не по делу.
Я ведь тоже не жажду общения и тем более спора с Вами лично. О чем с Вами спорить-то можно?

P.S. А что - в армию не берут? Плохо дело...

 

Фон Штайн,

А за что Польша принесла извенения?
Если есть поподробней, будьте любезны, выложите. Интересно почитать.

 

Я, значится, грублю... не по делу... Ну-ну...

Sturmfuhrer, а на Яндексе не пробовал?